Хорошо бы, подумалось Джулии, подняться наверх и переодеться, но лишний раз заглядывать в раздевалку — а тем более в саможит — не было никакого желания. Поэтому спать она решила в комбинезоне, как уже не раз поступала после сверхурочной работы, и пошла по коридору прямо в спальное помещение. Но нехарактерное для общежития затишье не на шутку ее встревожило.
Дверь в спальню была приоткрыта. От сочившейся из проема тишины и густой серости Джулию передернуло. Не горело ни одной свечки. Вокруг коек популярных девушек не кучковались сплетницы. В двадцать два ноль-ноль все лежали в постелях. Обычная болтовня перед сном сменилась вкрадчивым шепотом, едва различимым из-за работающих телекранов. Собравшись с духом, Джулия шагнула через порог.
Двухъярусные кровати стояли рядами вдоль восточной и западной стен спальни. Проживающим здесь девушкам, как сотрудницам министерств, были предоставлены все современные бытовые удобства. А именно — индивидуальный, направленный прямо на изголовье телекран, с которого доносился вездесущий лепет о товарище нашем Картофеле. Рядом с каждым телекраном, в соответствии с инструкцией, висел противогаз, вид которого нередко доводил новеньких до ночных кошмаров. Между рядами коек на растяжке болтались пропагандистские плакаты: «Сон — это бдение», «Шесть часов сна — польза для здоровья», «Старший Брат охраняет наш мирный отдых».
Джулия занимала нижнюю койку у входа, второе по привлекательности место. Угловое расположение обеспечивало мало-мальское личное пространство, а близость к двери позволяла в утренние часы первой выскакивать из спальни и не томиться в очереди к умывальникам. Над Джулией спала Эди, а их соседками были девушки-ископл: Бэсс и Океания. Бэсс (ископл-1) получала дополнительные талоны на сласти, помогавшие справиться с токсикозом. В свою очередь, Океания (ископлобязанная) могла беспрепятственно проводить время в кафе «Под каштаном», щеголяя кушаком ископла и распивая чаи, которыми угощали ее патриотически настроенные мужчины.
На ночь громкость телекранов почти не убавляли. Кое-кому из девушек досаждал этот шум, но большинство проживающих не могли заснуть без этого фона. И Джулия тоже. Случись ей вскочить среди ночи от страшного сна, убаюкать ее вновь могли только проверенные временем речи Старшего Брата, которые транслировались после полуночи. Его глубокий, спокойный голос и был звуком сна, а въевшийся табачный дым, нараставшая с течением ночи вонь от ночных горшков и грубая мускусная нотка немытого женского тела — его запахом. Об одном мечтала Джулия — спать в таких условиях до конца жизни.
В дальнем конце спальни мостиком между рядами коек и вплотную к единственному на все помещение радиатору стояла одноярусная кровать. В те редкие зимние ночи, когда подавалось отопление, спать в ней было настоящим блаженством. Расположение у окна лишало это койко-место индивидуального телекрана — а значит, никаких лающих упреков за то, что во сне хозяйка кровати запустила руку себе между ног. Задергивать шторы было совсем не обязательно, ведь включенные телекраны не считались нарушением правил светомаскировки. Лежи себе с сигареткой да созерцай луну — любой романтик оценит. Кровать эта всегда отдавалась девушке, занимавшей наиболее высокое положение в партийной иерархии. Последние полгода это была Вики.
Спиной к окну, по пояс укутавшись в одеяло, она сидела там и теперь. Рядом с ней, свернувшись калачиком, пристроились общественные коты: Комиссар вылизывался, а Тигр не сводил с него глаз, словно ожидая, когда тот в чем-нибудь даст маху. Светлые волосы Вики обладали таким оттенком, что при определенном освещении казались абсолютно белыми. «Дитя морской пены», как однажды окрестила ее Аткинс. Пухленькая, как ни одна из ее соседок по общежитию, — спасибо обедам в столовой центкома, — причем обычно такие формы наводили на мысль о чрезмерной прожорливости или роскошной жизни, но в случае Вики еще больше подчеркивали невинный девичий образ. При беглом знакомстве ей, семнадцатилетней, больше двенадцати не давали, но только до тех пор, пока взгляд не падал на ее пышную грудь. И все равно она была по-детски красива: чистотелая, хрупкая, свеженькая. Сидя на кровати, она подалась вперед и кивком подозвала к себе Джулию.
Шепотки тут же стихли. Без них телекраны зазвучали громче, с болезненной отчетливостью: По своей природе картофель является богатым источником витамина С. Помимо этого, благодаря достижениям научного социализма картофель теперь обеспечивает организм белком, витамином В, железом… Затаившаяся под аппаратами с картофельной сводкой тишина полыхала злобой. И Джулия все поняла: Вики находилась в условиях многочасового бойкота. Собственно, ради того, чтобы отдохнуть от непреложного остракизма, все общежитие и ушло на боковую раньше обычного. Джулии было не в новинку это видеть. Обреченная девица возвращалась домой хмурая, дерганая, в любой момент ожидая нокаутирующего удара. Но вечно не была готова — так и не привыкла — к тому, что в общежитии ее станут чураться и всеми способами избегать, жалить злобными шепотками, испепелять враждебными взглядами. Некоторые из этих страдалиц, мигом уяснив ситуацию, пересматривали свои житейские ожидания и сжимались до разрешенного пространства. Другие же — и Вики, бесспорно, принадлежала к их числу — растерянно слонялись из угла в угол, по очереди подходя к старым подругам, каждая из которых либо притворялась глухой, либо огрызалась: «Чего надо? Не до тебя сейчас, понятно?» От подобной грубости Вики бы определенно разревелась. А это хуже всего, поскольку в таких случаях из каждой прет ненависть к этой размазне и одновременно горькое презрение к самой себе. Всем были по сердцу те немногие, которые держались стойко и не распускали нюни! Таких и утешить было бы не грех, но, естественно, об этом не могло быть и речи. Терзания вины — болезнь заразная.
Джулия всю жизнь придерживалась тех неписаных правил, которые ограждали ее от чувства вины. Она понимала, с кем безопасно водить знакомство, а к опасным лицам испытывала неподдельное отвращение. Инстинктивно она тяготела к удачливым и одаренным. И если ей приходилось идти на риск, то уж всяко не ради глупцов. И уж точно не ради покойников или полупокойников. Давать им надежду — жестокая забава.
С этой мыслью Джулия все же подошла к Вики — не просто подошла, а словно пересекла лунную дорожку на черной глади воды. Невозобновлявшийся шепот чернотой стлался под ногами Джулии. Вики остановила на ней свой лучистый, предельно доверчивый взгляд. Телекраны бубнили: В эпоху капитализма картофель был редким деликатесом, доступным только имущим классам. Поверить в это сейчас, когда картофель занимает почетное место на каждом столе, практически невозможно! Благодаря картофельному рациону наши дети вырастают на два дюйма выше…
Когда Джулия присела в изножье кровати, оба кота от нее шарахнулись, а Комиссар вдобавок недовольно дернул хвостом. Вики прошептала:
— Знала, что ты подойдешь!
Джулия поддалась мимолетной злости. Но затем произнесла нарочито бодрым голосом:
— Спать-то еще рановато. Я в такое время никогда не сплю.
— И я. Это не связано с… ну, в общем, не спится, и все.
— Покурим? Только сегодня получила свой паек.
— Спасибо тебе огромное, но я же не курю.
— Совсем?
— Раньше покуривала, но товарищу Уайтхеду это не нравится.
— Серьезно? Ну ладно тогда.
— Он говорит, что у него желудок выворачивает, когда от женщины несет табаком.
Джулию вновь захлестнула ярость.
— Даже не верится, — хрипло произнесла она.
— Сейчас я чувствую себя хорошо. И тошнота прошла.
— Да, тебе же нездоровилось. Аткинс рассказывала.
— Ой, еще как нездоровилось. До жути.
Джулия пришла в замешательство. Может, девочка и впрямь не понимает, что произошло? Объяснение виделось такое: в уборной Вики извергла из себя нечто, но сама не поняла, что именно, а возможно, и вовсе не заглядывала в унитаз. Терзаемая непонятной болью, вернулась к себе в койку, где ее разбудила Аткинс. В том же состоянии добралась и до башни центкома, так и не осознав, что совсем недавно была беременна.
